Земля моя, Россия, Русь.
Твой образ в сердце постоянен.
Всегда гордился и горжусь,
Что русский я и россиянин!

 

От автора

Данное сказание не является выверенно точным историческим материалом и не претендует на какие-либо исторические изыскания или утверждения.
Все реплики и монологи героев придуманы автором и не являются исторически достоверными.
Данное произведение не может быть использовано в качестве учебного материала по предмету «История».

БАТЮШКА ДОН

Сказание

Из самых глубин стародавних времён
На полдень несёт воды тихие Дон.
Древнейшая русская эта река
Суровые столь повидала века,
Что должен был стать полноводнее он –
От слёз и от крови страдающий Дон.

Что ныне со мною – понять не могу.
Когда я стою на донском берегу,
То будто бы явно, а будто во сне
Картины былого вдруг чудятся мне.
Я вижу коней, и я вижу людей,
Одежду на них давно минувших дней.
Я вижу их лица, цвет глаз и волос,
Как будто средь них я родился и рос.
Я слышу шум схватки в бескрайних степях,
Предсмертные крики, в них ярость и страх.
Я слышу звон сабель, и ржанье коней,
И топот копыт средь седых ковылей,
Несущихся всадников клич боевой.
Я слышу свист стрел над своей головой,
Пискляво-дрожащую звень тетивы,
Упавших людей средь высокой травы.
И вижу так явно, как будто и мне
Нестись в этот бой на ретивом коне.
Картины вдруг тают одна за одной –
То летопись Дона плывёт предо мной.
И то, что мне виделось в водах донских,
Я вам расскажу, переклавши на стих,
А в чём ошибусь иль совру невзначай –
Бранить меня строго не станете, чай.

                                 I

На берегах этой славной реки
Издревле жили народ – казаки.
Что-то в них есть от славянских корней:
Может, от скифов, а может, древней.
Лихостью славились с давних времён:
Робких не жалует Батюшка Дон.
В дикой степи средь донских казаков
Много сорви-бесшабашных голов.

Непредсказуема и нелегка
Полупоходная жизнь казака.
Очень уж просто, коль будешь блажить,
Буйну головушку в поле сложить.
Всякий гуляет народ по степи,
Жизнь или волю гляди не проспи.
Разный бывает народ кочевой:
Ему не чужды́ воровство и разбой.
Разве здесь можно прожить всех любя?
Коли не ты, так пограбят тебя.
Ладно, пограбят – в полон уведут,
За морем в рабство к тому ж продадут.
Многим тут кровушка застит глаза,
С чёрствой души не прольётся слеза.
Так уж сложилось с давних времён:
В дикой степи правит волчий закон.
Правил других не хотели признать:
Степь-то дика́я, так что с неё взять?
Нам не вольно́ же судить их сполна:
Не жил никто из нас в те времена.
Будни казачьи – не пряник и мёд,
В быте суровом взрастал сей народ
И приобрёл нерушимый закон:
Русь – наша матушка, батюшка – Дон.

                                 II

От притеснений, обид и невзгод
В полюшке диком скрывался народ.
Люд разношёрстный, от разных корней
Дон собирал у казацких огней.
Кто-то ужален злодейкой судьбой,
Жизня такая, что волком хоть вой.
Кто-то бежал от боярских оков,
Кто поразбойничать был бы готов,
Ночью ли тёмной, светлым ли днём
На большаках поиграть кистенём
Али на Волге-реке пошалить,
Где-то пограбить, кого-то пленить,
С пленников выбить немалый калым…
Правду гутарить – Дон был таковым.
Всякого люду сюда нанесло.
Были такие, кто знал ремесло,
В поте лица он трудился, горбя,
Не на боярина, а на себя.
Были в почёте всегда кузнецы,
Были портняжки, а проще – швецы,
Седельных, сбруйных тож дел мастера
Также трудились с утра до утра.
Шли непокорные множество лет,
С Дона, как ведомо, выдачи нет.
Там, где спокойно течёт Дон-река,
Царская даже не властна рука.
Тех, кто отвагою не обделён,
Брал под крыло независимый Дон,
И пополняли ряды казаков
Русские люди со всех уголков.
Так собирал в протяженье времён
Войско Великое Батюшка Дон.

                                III

Сколько раз бояре стращали царя:
«Смотришь на Дон снисходительно зря.
Дон своенравен, мятежен, спесив.
Дон нам изменит, врага пропустив.
Дон для Руси не прореха – дыра,
Вольницу эту стреножить пора.
Надобно там посадить воевод:
Слишком донцы непокорный народ.
Не почитают ослушники трон,
Царь им не батюшка, батюшка – Дон,
Им государев указ – не указ.
Ныне завален разбойный приказ
Сотнями жалоб на энтих воров.
Царь-государь наш, уйми казаков.
Ходят с разбоем, куды похотят,
Шах и султан от них воем вопят.
За море, шельмы, на стругах бегут,
Девок своруют – на Дон заберут.
Девок, вишь, мало у них на Дону –
Там ить гаремы, а им хоть одну.
В веру Христовую их обратят,
В жёны берут и детишек плодят.
Баб тех, бывает, пускают назад
В ихнюю землю – они не хотят.
Знается, видно, народец донской
С чёртом, а может, с самим Сатаной.
Дон своевольный накличет беду:
Персов, осман аль другую орду.
Да и на Волге у знатных купцов
Продыху нет от разбойных донцов.
Чёрных людишек мутят на Руси,
Ты, государь, о том дьяка спроси.
С Волги надысь он, а шёл через Дон,
Вещи прежуткие сказывал он.
Слыхивал он от тамо́шних людей
Речи крамольные: царь де злодей,
Надоть царя и бояр извести.
Вольница ныне донская в чести.
Хлопы бегут, окаянные, сплошь,
К Дону прибьются – назад не вернёшь.
Всё казаки, этот висельный сброд,
Сколь уж годов баламутят народ.
Выжить их с Дона, а земли прибрать,
Верным боярам в награду раздать,
Сжечь все станицы казачьи дотла,
Смуту мятежную выбить с нутра,
Сотню повесить – других в батоги.
Сим к послушанью направить мозги,
Беглых холопей вернуть на места…
Нам с казаками – одна маета.
Пле́тьми кручёными вбить в казака:
Дон им не батюшка, просто река.
Сам никогда не пойдёт на поклон
Дерзкий, строптивый, разбойничий Дон».

                                IV

«Что остолопы – так как на заказ.
Шут мой, бояре, разумнее вас.
По́лно вам злобствовать. Слушать невмочь.
Что ж нам? Султану и шаху помочь?
Агнецам бедным в обличье волков
К вящей их ко́рысти гнать казаков?
Шах персиянский, османский султан
Зарятся сами на русский кафтан.
Постерегутся пусть энти волки́ –
Будут острасткой для них казаки.
Надоть, бояре, рядить по уму:
С Дона сгонять казаков ни к чему.
Вотчины ваши и так велики,
Дон просто так не сдадут казаки.
Войско не слабое есть на Дону:
Тыщу положим мы там не одну,
В сече казак не уступит стрельцу.
Нам же сутяга сия не к лицу.
Были уж свары у нас, говорят,
Лет этак сотни четыре назад.

С Дона уйдут казаки – быть беде.
Пусть наших недругов держат в узде,
Чтобы ни шах, ни султан не смогли
Взять ни аршина расейской земли.
Те казаки с полудённых сторон
Русь прикрывают, не токмо свой Дон.
Думать, бояре, полезно зело,
Выбрать нам надобно меньшее зло.
То нам во благо, как ныне постиг,
Аглицкий бает посол-полити́к.

Також доподлинно ведомо нам:
Горы златые сулили донцам,
Звали на службу их в войско своё
Шах и султан. Вот такое быльё.
Не соблазнились не зря на нужду.
Так что измены от Дона не жду.

С Волгой уладим. В охрану купцов
Пусть нанимают из войска стрельцов.
Царские люди, служивый народ –
Постерегутся воры́ наперёд.
Мыслю, что, царского гнева боясь,
И казаки не посмеют напасть.

Что до смутьянов: имать – и в острог,
Дыбой пытать. Пусть насытятся впрок.
Рвать языки и в железо ковать,
Оным не до́лжно их ви́ны спущать.

А уж султану и шаху от нас
Грамотку ныне ж в посольский приказ
Пусть переправят с оказией им:
Царь не доволен разбоем донским.
Кривды казачьи – не воля царя,
Царь запрещает ходить за моря.
То атаманы мутят казаков.
Коли имаем – повесим воров.
Сам на негодных обиду держу…
Нынче ж опалу на Дон наложу.
Выбить же татей сиих с Дона-реки
Руки царёвы не так далеки».
Царь был мудёр, и бояр выгнал вон,
Хоть и не жаловал Батюшку Дон.

                                 V

С Русью, бывало, не ладился Дон.
Гнёта не жаждал боярского он.
Козней боярских уж Дон претерпел,
Всяк каменюку в Дон бросить хотел.
Много холопов боярских в бегах
Дон приютил на своих берегах.
Вольный боярам Дон что в горле кость,
Дон непокорный что в заднице гвоздь.
С оным спокойно ни сесть и ни лечь,
Вот откель столь ненавистная речь.
Как же, убытки терпели они,
Люд-то работный – поди догони.
Где на пути ни поставишь заслон,
Всё одно где-то проскочут на Дон.
Каждый при случае в ухо царя
Каверзы сказывал, Доном коря.
Где полуправду, а где небылиц…
Козни боярские – нет им границ.

Летопись Дона я вижу опять.
Сколько страниц – нелегко сосчитать.
Смутных, суровых, печальных, лихих,
Множество славных есть в буднях донских.
Древние скрыты времён пеленой,
Только позорных страниц – ни одной.
Русь предавать казаки не могли:
Дон – плоть от плоти российской земли.
Он – кровь от крови славянских племён…
Не был изменником Батюшка Дон.

                                VI

Раньше отсель приходила беда:
Белая здесь основалась орда.
Грозный осколок орды золотой,
Где хан Кучум правил твёрдой рукой,
Властью великою был упоён,
Дань брал большую с сибирских племён,
А кто возропщет из гордых вождей –
Главы рубил без сомненья злодей.
Алчен Кучум до чужого добра:
Злата ему подавай, серебра.
Властью вселенскою блазится вновь:
В нём же играет Батыева кровь.
Злобный Кучум за Уральской грядой
Был для Руси неотступной бедой.
В Русь же частенько захаживал он,
Грабил и жёг и людей брал в полон.
Сколь челобитных писали в Москву,
Чтоб охладил царь сию татарву…
Только град стольный молчит сколь уж лет.
Вот как-то царь присылает ответ:
«Нынче царю недостаточно рук.
Сами справляйтесь, а мне недосуг».
Ныне царь русский воюет с Литвой,
Вот он во что погружён с головой.
В эту войну також впрягся и швед,

И до другого царю дела нет.
Не до Кучума с Сибирью ему –
Надо Уралу решать самому.
Только взрастала, богатством маня,
Наглость Кучумова день ото дня.
Даже не ведал, неправедный, он:
Час его крайний уже предрешён.

Долго терпеть сие было невмочь –
Батюшка Дон отозвался помочь.
Неприхотливы, легки на подъём,
Шли казаки многотрудным путём.
После походных лихих передряг
В царство Кучума вступает Ермак.
Шёл он с дружиной донских казаков
Малым числом на обилье врагов.
Огненным боем дрались казаки,
Но и ордынцы весьма не робки –
Только не сдюжили крепких атак,
«Наша Сибирь!» – возвещает Ермак.

                               VII

Понял Кучум: это враг так уж враг.
Дерзок, сметлив и отважен казак,
Воинским делом владеет сполна.
Это не кроткие те племена,
Кои он жёсткой рукой покорил.
Этих же в схватках ни разу не бил.
Что за оружье имеют с собой –
Всё сокрушающий огненный бой.
Щит и доспехи бессильны пред ним.
«Как совладать нам с оружьем таким?
Пуля-то всяко быстрее стрелы,
Ни были как бы те стрелы быстры.
В сабельном, також признаться, бою
Нам показали сноровку свою.
Яростен каждый, безудержно лих,
Видно, шайтан сидит в каждом из них.
Мы превосходим их в множество раз…
Может, наш Бог отвернулся от нас
И помогает неверным во всём?
Нам даже страшно подумать о сём.
Как непотребных сиих победить,
Наши улусы от них оградить?

Что ещё худо и горестно нам:
Местный народишко льнёт к казакам.
Помощь даёт им одёжкой, едой,
Нам же сие обернётся бедой.
А кто как будто и верен пока,
В сторону смотрит сего Ермака.
Му́рзы мои себя странно ведут.
Изо дня на день, боюсь, предадут.
Эти урусы коварны, хитры:
Дань не берут, а берут лишь дары.
Тем приманили к себе племена,
С коих я дань брал большую сполна.
То хорошо, что народец сей тих,
В воинском деле нет толку от них.

Коль им предло́жить богатый ясырь?
С миром уйдут пусть, оставят Сибирь.
Нет, выпускать их отсюда нельзя:
К нашей кончине то будет стезя.
Ежели ныне уйдут с ясырём –
После придут ещё большим числом.
Коль нет удачи в открытом бою,
Я их измором в Сибири сгною.
Реки как встанут, тогда поглядим,
Будет ль вольготно шайтанам сиим?
Так ли смелы будут эти скоты,
Коль им от глада сведёт животы?
Я перекрою все стёжки-пути,
Чтоб не проехать им и не пройти.
Не пропущу ни один к ним обоз,
Пусть бы он даже им саваны вёз.
С голоду сдохнут суровой зимой.
Край этот был и всегда будет мой», –
Так размышлял хан сибирский Кучум,
Уж голова его пухнет от дум.

                               VIII

Всё же Кучум ещё очень силён,
Рать собирает и пакостит он.
Знал хан сибирский, о чём говорил.
Крепость в осаде, пути перекрыл.
Долгая будет в Сибири зима.
В войске Кучума – природа сама.
Голод уж бродит у стен крепостных,
Пару недель – и заглянет за них.
Много каза́ков уже полегли,
Вечный покой в землях сих обрели.
Стали иные каза́ки роптать:
«Надоть на Дон подаваться опять.
Край здесь суровый, не Дону чета,
Ко́рысти нет от него ни черта.
Только полягнем здесь все как один.
Каждый казак – сам себе господин».
Ропщущих слушать не стал атаман,
Сам хоть тревогой великой объян.
Круг собирает решать по уму.
Круг как решит, значит, быть посему.
Что ж, атаман, нынче слово твоё
В нонешнем много решает быльё.
Слушают молча. Ермак говорит,
Духом ослабших сурово корит:
«Край здесь суровый, то правда, браты,
Но богатющий, не знавший четы.
Да и не злой проживает народ.
Может, заглянем на сто лет вперёд?
Русь обрела что – и Дон обретёт.
Русь приросла чем – и Дон прирастёт.
Землю-то взяли, а как удержать?
Мыслю послов к царю русскому слать.
Пусть бьют челом и попросят оне,
Чтоб нам подмогу прислал по весне.
Кланяться царством Сибирским ему,
Добрым прибытком в российском дому.
Дело-то нужное и для царя.
Нешто ложили мы головы зря?
Сколь потеряли товарищев мы…
Их предадим, испугавшись зимы?
Ежли цель рядом, желанна, близка,
Можно ли чем напугать казака?
Сколь мы терпели и голод и хлад.
Нет, казаки, нам дороги назад.
Духом же слабые могут бежать,
Кто куды схочет. Не стану держать.
Лучше уж сотня, где каждый боец,
Чем десять тысяч трусливых овец.
А кто останется, с тех будет спрос.
Я не приемлю напрасных угроз,
Но не бросаю зазря своих слов.
В прорубь смутьянов – всего и делов.
Каверзной смуты я не потерплю,
Власть атаманскую употреблю.
Коли начнётся буза среди нас,
Сгинем тогда. Вот таков будет сказ.
Всех нас порежут, как стадо овец…
Вскроются реки – осаде конец.
Надо держаться, браты, до весны.
Пусть невозможно, однако должны.
А коль полягнем, то так, чтоб молва:
Тыщу пройдёт лет – была бы жива.
Мёртвым не стыдно. Не скажешь верней.
Так кто-то баял из русских князей.

Нас же осудит сам батюшка Дон,
Коль мы нарушим казацкий закон.
Вы, други, знать позабыли о нём:
Что с боем взято – назад не вернём.
Оное можно дарить иль продать,
А коль отдать – так пошто тогда брать?
Русской земле ныне в дар поднесём
Царство Сибирское – быть ли по сём.
Любо ль вам, други, от этаких слов?» –
«Любо, – кричали, – сбираем послов».

Речь Ермака доселе жива.
Кто б опровергнуть смог эти слова…

                                IX

Царь от послов принимает дары:
Злато, меха, жемчуга и ковры,
Ларь самоцветных каменьев, седло,
Шитое золотом, лепо зело,
Стали дамасской кривые клинки –
Знают в оружии толк казаки, –
Три бочки полных монет серебра,
Всякого много другого добра.
До́быто всё у ордынских вельмож,
С боем взято́, и назад не вернёшь.
Царь в добром духе и ласков, учтив,
Даже не выглядит грозным почти.
Просит послов рассказать про Сибирь:
Что за земля, какова её ширь.
Просит послов рассказать и о том,
Как удалось им столь малым гуртом
Целое царство сие покорить.
Можно ли мирно с сибирцами жить,
Что за народы и сколь их число,
Кто и какое ведёт ремесло.
В идолов веруют али в Христа,
Сколь родит хлеба в тамо́шних местах,
Много ли зверя в сибирских лесах…
Царь так увлёкся – забыл о часах.
Царь любопытен и просит послов
Сказывать всё, не жалеючи слов.
Хочется сведать о многом весьма:
Что там за лето и что за зима,
Есть ли дороги, где можно пройти
И каковы туда лучше пути,
Ежли коньми добираться – сколь дён…
Всё ведать должен доподлинно он.

Всё не тая рассказали послы.
И как царю собирали дары,
Край столь велик – не объедешь за год.
Вере какой там привержен народ.
Люди сибирские зело просты,
Жить с ними рядом – не знать маеты.
Им средь природы жить Богом дано,
Энтот народ обижать-то грешно.
Сколь полноводные реки текут:
Рыбы – на бочку, воды – целый пуд.
Сколь можно мёду брать летом в бортях,
Зверя пушного немало в лесах,
Кто из восточных бывает купцов…
Только вот мало осталось донцов.
Порох у нас на исходе, свинец,
Коль не поможешь нам – при́дет конец.
Терпим нужду лишь заради Руси,
Держим Сибирь из последниих сил.
Нам бы в подмогу хоч триста стрельцов
С пушками, порохом и со свинцом.
С помощью ты, государь, поспешай,
Доброму делу загинуть не дай.

Выслушав столь интересный рассказ,
Царь приказал казначею тотчас
Щедро послов одарить из казны.
Помощь сулил накануне весны.

                                X

Чтоб обсудить сей неслыханный дар,
Царь на совет собирает бояр:
«Надоть, бояре, каза́кам помочь.
В царстве Сибирском есть скрытая мощь.
Новую силу величия для
Русская ныне поче́рпнет земля.
Сколь нам Кучумка доставил хлопот…
Мы и не ведали, что наперёд
Будет размётан сей волчий притон
Силой казацкою. Вот вам и Дон!

В помощь же триста стрельцов отрядить,
Всем, что должно быть, в поход снарядить.
Пороху сорок пудов и свинца.
И чтоб у кажного было стрельца
Весь для похода потребный запас:
Путь-то неблизкий, опасный подчас.
Пушек десяток и ядер по сто.
Всё чтоб в достатке – обижусь не то.
И патриарх же пусть будет готов
В путь со стрельцами отправить попов.
Оные пусть средь народа живут,
Веру Христову сибирцам несут.
С миром, с любовью, без всяких стращал,
Аки сие сам Христос завещал.
Не на Голгофу, я чаю, сей путь –
Утварь церковную пусть соберуть.
Мешкать не надобно, дорог и час.
У Ермака вся надёжа на нас.
Будет готово всё – так выступать,
Нам казаков нынче надо спасать.

Вы мне клялися, бояре, что Дон
Сам никогда не пойдёт на поклон.
Нынче с послами покорной главой
Дон поклонился сибирской землёй.
Сии разбойники и бунтари
Царство Сибирское нам поднесли.
Зело богат и обширен сей край –
Русь приросла ныне втрое, считай.
Благо сие. Византии под стать
Русь уж империей можно считать.

Ныне донцов со двора не гоню.
Гнев и опалу на милость сменю
И узаконю права казаков
На реку Дон и ея берегов.
Також и малыя реки окрест
И сколь меж ними отыщется мест.
На веки вечные пусть Дон-река
Вотчиной явится для казака.
Писарь напишет мой царский указ
Ныне, немедля, бояре, – при вас.
И поели́ку реке не течь вспять
В до́прежних винах донцам не пенять.
Пусть же послужит Дон в новом титле
Верой и правдою Русской земле».

                                XI

Как всё решилось – то ведомо нам.
Слава великая тем казакам,
Что с Ермаком в беспримерный поход
Шли и не гнулись от бурь и невзгод.
Славною смертью погиб атаман.
Подвиг его не забыт, не попран.
Помнит и чтит, как героя, народ,
Сказки слагает и песни поёт.
В песнях сих гордость, и радость, и грусть.
Так уж слагает их матушка Русь.

                               XII

Разные видела Русь времена.
Русь не единожды грызла война.
Лютых врагов, то одних, то других,
Русь выметала с просторов своих.
Сколь здесь поля наглотались свинца…
Шли брат на брата и сын на отца.
Здесь пролилось с незапамятных дней
Кровушки русской поболе дождей.
И завсегда, от зачатья времён,
С Русской землёю был Батюшка Дон.

Дон, он ведь батюшка всем казакам.
Все с Дона вышли по разным местам.
Сколько в России казачьих станиц –
Больше, чем в добром романе страниц.
Яик и Волга, Амур и Кубань,
Днестр и Десна, Байкал и Тамань.
Есть и Ока, есть и Терек, и Свирь,
Где бы я ни был – везде земляки,
Братья по крови мои – казаки.

Пусть благоденствует наша земля,
Хлебом обильным взрастают поля.
И веки вечные здравствует пусть
Батюшка Дон наш и Матушка Русь!

P. S. Дон я всем сердцем люблю и душой.
Срок здесь я прожил довольно большой.
Многое знаю про Дон. Это так.
Сам, к сожаленью, увы, не казак.

Леонид Глебов
Хутор Новомаксимовский
Июль 2016 года

Опубликовано с рукописи впервые.
Редактор: Секретёва А.В.